После двух изнурительных месяцев вдали от дома, проведённых у постели больного отца, я наконец вернулась… Только чтобы услышать, как кто-то открывает мой замок ключом.В квартиру вошла молодая женщина, словно была здесь хозяйкой. Когда я потребовала объяснений, её ответ заставил меня похолодеть:— Михаил дал мне ключ.После двух месяцев в больнице с мамой, пока она ухаживала за отцом, я мечтала лишь об одном — рухнуть в свою постель.Но стоило мне войти в квартиру, как я поняла: что-то не так.В воздухе витал странный запах. Слишком сладкий. Это был не мой привычный аромат лаванды и ванильного освежителя воздуха.Я попыталась не обращать на это внимания, решив, что просто отвыкла от дома или слишком привыкла к запаху больничной стерильности. Мои мышцы ныли после бесчисленных ночей, проведённых в жёстком кресле у больничной койки, глядя, как грудь отца медленно поднимается и опускается под мерное пиканье аппаратов. Они напоминали мне, насколько хрупка жизнь.

Мама настояла, чтобы я вернулась домой и нормально отдохнула. «Ты никому не поможешь, если сама свалишься,» — сказала она, буквально вытолкнув меня за дверь.Я взяла первый же билет на самолёт и прибыла домой как раз к завтраку.  Михаил встретил меня у двери с тёплыми объятиями и миллионом вопросов о папе. — Я расскажу всё, но сначала — душ, — ответила я. Стоило мне зайти в ванную, как странный, сладковатый аромат снова накрыл меня. Я решила потом расспросить Михаила об этом и шагнула под горячую воду. Я смыла с себя больничный запах, усталость от многочасового перелёта и попыталась расслабиться. Накинув пушистый халат, я вышла в коридор. Уже направляясь на кухню, я услышала знакомый щелчок поворачивающегося в замке ключа. Сердце ухнуло в пятки.

Михаил готовил завтрак. Значит, кто ещё мог войти?Я схватила первое, что попалось под руку, — резную деревянную статуэтку лошади (будто это могло меня защитить), и замерла, глядя на входную дверь. Женщина вошла, будто была здесь хозяйкой. Молодая, ослепительно красивая, с той идеальной укладкой, которой я бы не добилась даже за три часа у стилиста. Её дизайнерская сумка наверняка стоила больше, чем весь мой гардероб. Она не оглядывалась по сторонам, не кралась, не выглядела подозрительно. Нет, она вошла, будто чувствовала себя здесь более уместной, чем я. Заметив меня, она застыла. На её лице сначала появилось удивление, затем — подозрение.

— А ты кто? — её голос мог бы резать стекло.

Я крепче сжала халат, внезапно осознав, что практически голая, в то время как она выглядела, как с обложки журнала.

— Простите, что? Я здесь живу. А ВЫ кто?

Она склонила голову, изучая меня, словно я была непонятной картиной.

— Никогда тебя раньше не видела.

— Я была в отъезде два месяца, — мой голос дрожал от злости. Деревянная лошадь задрожала в руке, и я опустила её, чувствуя себя глупо. — Кто дал тебе ключ от МОЕЙ квартиры?

— Михаил, — без колебаний ответила она. — Он сказал, что я могу приходить, когда захочу. Чтобы чувствовать себя как дома.

Она небрежно махнула рукой, будто демонстрировала своё собственное жилище.

Мир пошатнулся у меня под ногами.

Михаил. Мой муж. Человек, по которому я так скучала. Которому я доверяла. Которого я годами защищала перед подозрительной мамой.

Тот самый муж, который всего дважды навестил меня в больнице за два месяца, каждый раз ссылаясь на работу.

Я глубоко вдохнула.

— Ну, теперь, когда я — его ЖЕНА — вернулась, ты очевидно больше этого делать не можешь.

— Жена? — её губы слегка блестели в свете коридорной лампы. — Он сказал, что он свободен… Ну, думаю, мне пора.

Она развернулась к двери, оставляя за собой шлейф дорогих духов.

Мысли взорвались в голове.

Этот сладкий аромат…

Этот запах преследовал меня с тех пор, как я вернулась.

Эта женщина была здесь. Жила здесь. Ходила по моей квартире. Пользовалась моими вещами, дышала моим воздухом, пока я проводила бессонные ночи у больничной койки. Пока я смотрела, как мой отец борется за жизнь, она чувствовала себя хозяйкой в моём доме.

— Нет, подожди! — мой голос прозвучал громче, чем я ожидала. — Идём со мной.

Мы свернули в кухню.

Михаил сидел за столом, как в обычное утро, попивая кофе и листая телефон.

Пар поднимался от его любимой кружки — той, что я подарила ему на нашу первую годовщину. Он выглядел таким спокойным, словно ничего ненормального не происходило.

Женщина нахмурилась, переводя взгляд с него на меня.

Её уверенность дрогнула впервые.

— А это кто?

Михаил поднял голову и широко улыбнулся.

— О, гости с утра пораньше! Доброе утро! Я Михаил. А вы?

Он отложил телефон и с любопытством посмотрел на нас.

Я готова была его придушить.

— Женщина, которая открыла нашу дверь ключом, — отчеканила я, наблюдая за его лицом.

На нём появилось искреннее недоумение.

Он замер, держа кружку на полпути ко рту.

— Подожди… ЧТО?

Женщина уставилась на него и покачала головой.

— Это не мой Михаил… Я… я не понимаю, что происходит, но Михаил — мой Михаил — дал мне ключ. Я бывала здесь. Я могу доказать. Я уронила свой флакон духов в ванной, и кусок плитки откололся.

— Вот что я всё время чувствовала… — пробормотала я.

Теперь всё стало на свои места.

Я и Михаил обменялись взглядами.

— Покажи нам фото своего «Михаила», — потребовала я, скрестив руки.

Она поколебалась, потом достала телефон.

Пару движений пальцем, и она развернула экран к нам.

Мой рот приоткрылся.

Все кусочки сложились в один кошмарный пазл.

— Яков?! — я резко повернулась к Михаилу. — Твой 24-летний никчёмный младший брат?!

Тот самый брат, который трижды «занимал» у нас деньги и не вернул ни копейки.

Михаил застонал, потирая виски.

— Да… Я пустил его сюда, пока был в командировке. Дал ключ, попросил ничего не трогать. Он… он, должно быть, привёл её сюда. Всё соврал. И ей. И тебе.

Женщина скрестила руки.

— Я так и думала, что странно, что такой молодой парень живёт в такой квартире…

Я сжала кулаки.

— Пока я заботилась о больном отце, твой брат устраивал здесь «домашний уют»?!

Михаил виновато вздохнул.

— Ты права. Я должен был всё проверить…

Я достала телефон.

— Я всё знаю, Яков. И заявила в полицию о взломе. Угадай, чьё имя я назвала?

На другом конце провода повисла напряжённая пауза.

— Ч-что?.. — голос Якова дрогнул.

Я продолжила хладнокровно:

— И, кстати, та девушка, которую ты обманул? Она тоже подала на тебя заявление. За мошенничество. Ты выдавал себя за владельца недвижимости, которой у тебя нет.

Михаил ухмыльнулся и жестом попросил телефон. Я переключила на громкую связь.

— Ох, и ещё кое-что, Яков, — добавил Михаил. — Родители скоро узнают, какой «честный» ты у нас человек.

На том конце раздался стон паники.

— Нет, нет, не говорите им! Я просто… просто… Да что со мной было?! Послушайте, я всё исправлю! Просто не делайте этого!

Я холодно усмехнулась:

— Исправлять ты будешь долго. А пока что — слушай внимательно.

Мы с Михаилом чётко дали понять: он больше НИКОГДА не получит ни ключей, ни денег, ни второго шанса.

Я закончила разговор и, развернувшись, сказала Михаилу:

— А теперь — идём менять замки.