Тётя Оля, вам пσра уходuть из нашего дома. Мама хσчет вернуться и жuть здесь, и я этому тσлько рада.
Тётя Оля, вам пора уходить из нашего дома. Мама хочет вернуться и жить здесь, и я этому только рада. Она ведь родная, а вы нам никто. Пожалуйста, соберите вещи поскорее.
Ольга с грустью смотрела на Надю, девочку, которую она растила последние десять лет, став для неё и её брата второй матерью. И вот теперь её прогоняют. Сама бы она, может, и не осталась, но когда так прямо просят уйти — от человека, которому отдавала своё тепло, заботу, всю душу… Больно. Чемоданы собраны, можно вызывать такси. Хорошо хоть, что есть куда идти — покойный муж позаботился.
Десять лет назад…
— Оля, давай жить вместе, сколько можно прятаться?
— Вадим, надо с твоими детьми поговорить, вдруг они против.
— Да не будут они против, я уже говорил с ними — женской ласки им не хватает.
Ольгу смущало многое. Куда девать её однушку? Единственный сын жил в монастыре, принял постриг. Сдавать квартиру не хотелось — жильцы могли так загубить, что потом не отмоешь.
Вадим предложил продать её, а деньги положить в банк под проценты — пусть лежат. Ольга согласилась. Собрав самое необходимое, она перебралась к Вадиму в дом. Квартира ушла быстро, деньги легли на её счёт.
У Вадима было двое детей-школьников. Их мать, бывшая жена, спилась и сбежала куда-то, оставив семью. Вадим был успешным фермером, крепко стоял на ногах, дом построил добротный.
Познакомились они у друзей. Ему сразу приглянулась эта скромная, тихая женщина. Столько лет он боролся с пьянством жены, что забыл, каково это — быть рядом с нормальной женщиной.
Ольга работала учительницей в музыкальной школе. С мужем развелась давно, жила одна. Сын с детства мечтал о служении Богу. Вырос — и ушёл в монастырь. Ольга приняла его выбор, хоть и знала, что внуков ей не видать, да и сына, по сути, тоже.
С Вадимом она снова почувствовала себя женщиной — желанной, красивой. Он ухаживал: цветы дарил, в кино водил, в рестораны. Дети её не пугали, так что переезд дался легко.
— А как нам вас называть? Можно тётей Олей?
— Конечно, Андрюша. Идём ужинать, я пирог испекла да компот сварила.
Дети с аппетитом уплетали домашнюю еду. Ольга едва успевала готовить — ели они за троих. С работы она ушла, денег хватало. Дети приняли её хорошо, им нравилась добрая тётя.
Наде исполнилось шестнадцать. Отец запрещал идти на дискотеку.
— Вадим, ну она же уже взрослая! Когда, если не сейчас, бегать на танцы? Самый возраст!
— Ох, Оля, всё это лишнее. Учёбу бы не запускала!
— Так она отлично учится! Чего тебе ещё?
Вадим махнул рукой — делайте, что хотите. Надя радостно подмигнула Ольге и помчалась собираться.
Андрей подрался в школе. Вадим полез за ремнём. Ольга перехватила его руку.
— Вадим, ну с кем не бывает? Он же мальчишка, они вечно что-то не поделят. Пусть учится за себя постоять, не надо его ремнём унижать.
Вадим убрал ремень. Ольга говорила дело. Его самого в детстве лупили, так что он считал это нормой. Но Оля убедила, что можно иначе.
Первая любовь, безответная. Надя рыдает в подушку, твердит, что жить без Сережи не хочет. Ольга гладит её по голове, шепчет, что она умница и красавица, что ещё встретит прекрасного парня. Потом предлагает сделать маски для лица, заварить чай с вареньем и посмотреть хороший фильм. Надя вытирает слёзы и соглашается.
Школа позади. Надя поступила в институт, вышла замуж. Родился сынок, с которым помогала нянчиться Ольга. Андрей ушёл в армию, остался служить по контракту, писал письма. Всё было хорошо. Пока неожиданно не умер Вадим. Сердце. Скорая не успела.
На похоронах собралось много народу — Вадима уважали. Ольга организовала всё, как положено. Не верилось, что её Валика больше нет.
— Оль, глянь, бывшая тут пришла. На похороны явилась. Столько лет детей даже не навещала… Как вообще можно? Вся опухшая, совсем спилась…
Ольга увидела неряшливую, опухшую женщину, стоявшую рядом с Надей.
Перед смертью Вадим будто что-то почувствовал.
— Оль, давай деньги снимем и купим тебе квартиру. Не надо было продавать, пусть бы стояла. И цены сейчас выросли.
Ольга пожала плечами. К счастью, её бывшая квартира как раз продавалась — они её выкупили и сдали знакомым. Вадим был доволен.
А теперь Ольга стала чужой. Родная мать — ближе, это понятно. Она имеет право на прощение.
Тихо прикрыв дверь, Ольга в последний раз оглядела дом, где была счастлива. Теперь надо начинать жить заново. Без Вадима, без детей. Они сделали свой выбор, и она его приняла. Выходит, она им никто.
Обидно. Но что поделаешь… Жизнь идёт.
